Странствия убийцы [издание 2010 г.] - Робин Хобб

Через некоторое время приступ прошел. Я поднял голову и посмотрел на мирных овец, телеги и фургоны неподвижного лагеря. Взглянув на луну, я понял, что моя смена кончилась. Крис никогда не приходил сменить меня по собственной инициативе. Поэтому я встал, потянулся и пошел вниз по склону, чтобы вытащить его из-под теплых одеял.

В следующие два дня ничего не изменилось, если не считать того, что похолодало и усилился ветер. Вечером третьего дня, когда все устраивались на ночлег, а я отправился сторожить овец, на горизонте показалось облако пыли. Сперва оно меня совершенно не обеспокоило. Мы шли обычным путем караванов и остановились у водоема. Фургон жестянщика и его семьи уже стоял около него, и я решил, что тот, кто поднял такую пыль, тоже ищет воду, чтобы сделать привал. Так что я сидел и ждал.

Очень медленно пыльное облако превратилось в отряд едущих строем верховых. Чем ближе они подъезжали, тем больше крепла моя уверенность. Королевские гвардейцы. Свет был слишком тусклым, чтобы можно было разглядеть коричневые и золотые цвета Регала, но я уже знал. Все, что я мог сделать, это заставить себя остаться на месте. Холодная логика говорила мне, что, если я побегу, гвардейцам понадобится всего несколько минут, чтобы догнать меня. Огромная равнина не могла предоставить мне никакого убежища. А вот если они не ищут меня, я только привлеку их внимание поспешным бегством и дам подтверждение подозрениям Тассин и Старлинг. И я сжал зубы и остался на месте, сидя с палкой на коленях и наблюдая за овцами. Всадники проскакали мимо и направились прямо к воде. Я сосчитал их, пока они проезжали. Шестеро. Я узнал одну из лошадей — баккский жеребец, про которого Баррич говорил, что когда-нибудь он станет прекрасным боевым конем. Когда я увидел его, это слишком живо напомнило мне о том, как Регал ограбил Олений замок, прежде чем бросить на произвол судьбы. Крошечная искра ярости загорелась во мне, и от этого мне почему-то стало легче.

Через некоторое время я решил, что они просто путешествуют, как и мы, и остановились только для того, чтобы напиться и провести у воды ночь. Потом по холму неуклюже поднялся Крис.

— Тебя ждут в лагере, — сказал он мне с плохо скрываемым раздражением.

Крис всегда любил спать после еды. Пока он устраивался на моем месте, я поинтересовался, что случилось.

— Королевские гвардейцы, — ответил он сердито. — Все перевернули и хотят осмотреть всех нас. И все повозки обыскали.

— Чего они ищут? — спросил я лениво.

— Будь я проклят, если знаю. Не хочу получить по морде за лишние вопросы. Но если ты хочешь, можешь спросить у них.

Спускаясь в лагерь, я захватил посох. Мой короткий меч по-прежнему висел у меня на боку. Я подумал, что стоит его спрятать, но потом отказался от этой мысли: каждый может носить меч для защиты.

Лагерь гудел, как растревоженное гнездо шершней. Мэдж и ее люди выглядели испуганными и сердитыми. Гвардейцы деловито обыскивали жестянщика. Одна стражница со страшным грохотом пнула гору железных котелков, закричав, что она может обыскивать все, что хочет. Жестянщик стоял смирно, сложив руки на груди. Похоже, его один раз уже стукнули. Два гвардейца держали его жену и детей у задней части фургона. Из носа женщины текла струйка крови, и она все еще рвалась в драку. Я бесшумно, как дым, появился в лагере и уселся рядом с Дамоном, как будто всегда был здесь. Оба мы молчали.

Предводитель стражников оставил в покое жестянщика, и тут дрожь пробежала по моей спине. Я знал его. Это был Болт, которого Регал отличал за мастерство кулачного боя. В последний раз я видел его в темнице. Это он сломал мне нос. Сердце мое забилось сильнее. В ушах застучало, в глазах потемнело. Я попытался успокоиться. Болт вышел в центр лагеря и с отвращением посмотрел на нас.

— Это все? — Скорее требование, чем вопрос.

Мы закивали головами. Он обвел нас взглядом, и я опустил глаза. Я заставил свои руки лежать спокойно и не хвататься за нож и меч. Я старался, чтобы моя поза не выдала напряжения.

— Самое жалкое скопище бездельников, какое я видел. — Тон его был на редкость унизительным. — Эй, хозяйка, мы ехали весь день. Пусть твой мальчик присмотрит за нашими лошадьми. Приготовьте нам ужин, подбросьте в огонь побольше дров и согрейте воды, чтобы мы могли умыться. — Он снова оглядел нас. — Я не хочу никаких неприятностей. Людей, которых мы ищем, здесь нет, и это все, что нам нужно знать. Просто выполняйте наши просьбы, и все обойдется. Можете возвращаться к своей обычной жизни.

Раздался слабый гул, выражающий согласие, но в основном ответом ему было молчание. Болт фыркнул, повернулся к солдатам и заговорил с ними. Какие бы распоряжения он ни отдал, по-видимому, они никому не понравились, но те двое, которые прижали к повозке жену жестянщика, подчинились приказу. Они подошли к разведенному Мэдж костру, заставив людей из каравана отодвинуться от него. Мэдж тихо заговорила со своими помощниками, послав двоих приглядеть за лошадьми гвардейцев и отправив еще одного за водой. Сама она, тяжело шагая, прошла мимо нашей повозки к собственному фургону и стала собирать еду.

В лагерь вернулось некоторое подобие порядка. Старлинг разожгла второй костер. Труппа кукольников, менестрель и погонщики устроились рядом с ним. Владелица лошадей и ее муж ушли спать.

— Что ж, похоже, все спокойно, — сказал мне Дамон, но я заметил, что он все еще нервно ломает пальцы. — Я пойду в постель. Договорись с Крисом о вахтах.

Я пошел назад, к овцам. Потом остановился и оглядел лагерь. Теперь стражники бездельничали у огня, тихонько болтая. Один из них стоял на часах в нескольких метрах от основной группы. Он смотрел в сторону второго костра. Я проследил за его взглядом. Я не мог решить, смотрит Тассин на него или на остальных гвардейцев, но подозревал, что знаю, о чем она сейчас думает. Я отвернулся и пошел к задней части фургона Мэдж. Она доставала из мешков бобы и горох и сыпала их в котел для супа. Я прикоснулся к ее руке, и она подскочила.

— Прошу прощения. Может быть, помочь?

Она подняла брови:

— Зачем это?

Я опустил глаза, тщательно обдумывая свою ложь.

— Мне не нравится, как они смотрели на жену жестянщика, мэм.

— Я сама знаю, как обращаться с грубыми мужчинами, пастух. Я не могла бы водить караваны, если бы не знала. — Она отмерила в котелок соль, потом горсть специй.

Я кивнул и ничего не сказал. Она была совершенно права, и мне нечего было возразить. Но я и не уходил, и через несколько мгновений она дала мне ведро и велела принести чистой воды. Я охотно подчинился и, вернувшись, стоял с ведром в руках, пока она не взяла его. Я смотрел, как она наполняет суповой котел, и торчал рядом с ней, пока она с некоторой суровостью не велела мне не путаться у нее под ногами. Я извинился и попятился прочь, опрокинув по дороге ведро, так что мне пришлось наполнить его еще раз. После этого я взял одеяло с повозки Дамона и завернулся в него на несколько часов. Я лежал под повозкой, делая вид, что сплю, и наблюдал — не за стражниками, а за Старлинг и Тассин. Я заметил, что в эту ночь Старлинг не вынимала арфы, как будто тоже не хотела привлекать к себе внимание. Это несколько успокоило меня. Она спокойно могла подойти с арфой к костру гвардейцев, чтобы снискать их расположение несколькими песнями, а потом выдать меня. По-видимому, она наблюдала за Тассин так же внимательно, как и я. Один раз Тассин поднялась, чтобы уйти. Я не слышал, что сказала Старлинг, но Тассин сердито сверкнула на нее глазами, а мастер Делл грозно приказал своей помощнице не трогаться с места. Делл, разумеется, не хотел иметь ничего общего со стражниками. Однако даже после того, как они легли спать, я не мог расслабиться. Когда пришло время сменить Криса, я пошел неохотно, вовсе не уверенный, что Тассин не пойдет к стражникам ночью.